Три сына было у старого Аца. Когда умер он, стали братья делить наследство. Долго делили и все никак не могли сговориться, и дело у них доходило до ссор.

Старик Магуйраг взялся быть посредником в разделе наследства, и он так рассудил: старшим сыновьям отдал скот, а младшему, Ацамазу, — только вечную золотую свирель старого Аца.
Старшим братьям понравился такой раздел. Ацамаз тоже не стал спорить. Золотую свирель, которая досталась ему в наследство, подарил отцу Ацамаза сам Афсати. Вместе с небожителями Никкола и Уастырджи не раз гостил Афсати у нарта Аца, и поклялись тогда в вечной дружбе нарт Аца и небожитель Афсати. Много подарков предлагал Афсати своему другу. От всего отказывался Аца, и только золотую вечную свирель принял он от друга.

… Заиграл маленький Ацамаз — и всё в мире пробудилось. Таять начали вечные ледники, с громовым шумом устремились вниз по своим тесным ущельям на широту равнин. И весь мир весело оглядело весеннее Солнце красивым глазом своим. Вышли люди из жилищ, и каждый во всю ширь груди вздохнул животворного воздуха и сладко потянулся. Все восемь ладов свирели Ацамаза на восемь языков заговорили, ещё чудеснее запели над миром. И вот раздвинулся сплошной скалистый отвес Чёрной горы, дверь там открылась — узкая, как щель, и выглянула Агунда-красавица из жилища отца своего, владетеля Чёрной горы. Дошла до сердца её песня удальца Ацамаза, и, оставив своё рукоделие, захотела она взглянуть на него.
Любовь пронзила Ацамаза, и красавица Агунда, увидя его, тоже затрепетала от любви. Но скрыла она свою любовь. Высоко на выступе каменного утёса Чёрной горы стояла она, сверху вниз глядя на удалого Ацамаза.

… Печальный возвращался домой маленький сын Аца, удалой Ацамаз. Вдруг видит он — небожители Никкола и Уастырджи едут навстречу ему. Рассказал он им своей любви  и попросил их быть его сватами. Согласились Уастырджи и Никкола, пошли они сватами к Сайнаг-алдару и сказали ему:
— Мы сваты сына нарта Аца, удальца Ацамаза. Обязанность сватов на наших плечах. Что можно сказать плохого о сыне Аца? Был его отец среди нартов всегда в почёте. Из молодых нартов Ацамаз лучший, а своей игрой на свирели открывает он все сердца. Неплохим родственником будет он в вашей семье, будет он вам как кровный брат. Родился он под счастливой звездой, и если бы ты, Сайнаг-алдар, был милостив к нам, то, отдав свою дочь за Ацамаза, ты сделал бы его счастливым. 
Пошёл Сайнаг-алдар к своей единственной наследнице, красавице Агунде. И вот что сказала ему Агунда:
— Пусть сын Аца, маленький удалой Ацамаз, пригонит на наш двор сто оленей, в одном году родившихся. Если сделает он это, значит, он достоин меня.
Вышел он к сватам и передал им ответ дочери.

С поникшими головами вернулись с этого сватовства Никкола и Уастырджи. Разве под силу было маленькому Ацамазу поймать сотню оленей, родившихся в одном году!
Услышав ответ Агунды-красавицы, не домой, а в дремучий лес пошёл Ацамаз. Грустно стало ему после ответа Агунды. Пошёл Ацамаз в горы и встретил молодых нартов. Стали они расспрашивать Ацамаза, и рассказал он им о своём горе. Оскорбились молодые нарты за своего Ацамаза, и решили они пойти войной на крепость Сайнаг-алдара. Собрались, пошли, и когда шли они по ущелью, то повстречался им сам Афсати. 
Обрадовался Ацамаз, увидев Афсати, — ведь он был верным другом отца его. И Ацамаз рассказал Афсати о своём горе.
— Не тревожься об этом деле, о наследник друга моего, маленький Ацамаз! Мы добудем тебе эту девушку, — сказал ему Афсати. 
— Пусть десять из вас пойдут в ущелье Адай, и каждый непременно добудет там по десять оленей, и все эти сто оленей родились в одном году. Так сказал Афсати, повелитель диких зверей, и пошли молодые нарты в ущелье Адай, и столько там было оленей, что каждый за задние ноги изловил по десять оленей. Все они родились в один год, всех их к Ацамазу пригнали молодые нарты. Ранним утром выкупал своего коня маленький Ацамаз, арык-мылом намылил его и обмыл ключевой водой. Вместе с восходом Солнца самые именитые нарты отправились к Сайнаг-алдару, и отважная нартская молодежь сопровождала их. Пригнали они сотню оленей, родившихся в одном году.

Оба нартских селения собрались идти в поход, только никого нет из рода Бората. Ацамаз вызвался, чтобы узнать в чём дело.

— Что ж нам делать, солнышко наше? Сломана спица нашего колеса: уаиг Схуалы убил на горе Уарпп нашего Бцега, отрезал ему уши и унёс их. Как же теперь нам быть, ведь нельзя покойника похоронить изуродованными? Вот мы и горюем об этом. А сын Бцега Сидамон охотится в горах Цога и ни о чём не знает. Надо бы его известить. Когда Ацамаз рассказал нартам, как погиб Бцег, все оцепенели. Тогда Ацамаз сказал:
— Вы пока идите в поход, а я разыщу Сидамона, расскажу ему всё, и мы вас догоним.
Ацамаз поехал по Чёрному ущелью, нашёл Сидамона и привёл его в селение Бората.  И Сидамон вдруг догадался, что дело неладно, и зарыдал.
Сидамон сказал нартам:
— Уаиг Схуалы умертвил моего отца, я прежде всего должен отомстить за его кровь. Все стада убийцы и добро его мы угоним и унесём с собой. Прошу вас, начнём с этого.
Семь дней и семь ночей ехали они, на восьмой день добрались до степей Кирмыза. Там встретился им пастух.
— А чей ты скот пасёшь?
— Уаига Схуалы. Он сам на охоте, до вечера не вернётся.
— А как можно убить его? Ты знаешь о том или нет? — спросил пастуха Сидамон.
— Насколько я могу знать, обычной смерти он не боится. Никто, кроме жены его, не может знать, от чего придёт к нему смерть.
И тогда Сидамон сказал Ацамазу:
— Сегодня ты будешь мне нужен. Захвати свою золотую свирель и пойдём со мной. А вы, нарты, дождитесь нас здесь.

… Когда приблизились они к его дому, Ацамаз заиграл на свирели. И сразу трава пошла в рост и выросла вдвое выше, а сухие стебли её зазеленели. Листва на деревьях стала гуще, птицы слетелись к Ацамазу и запели, и звери собрались из лесу и пустились в пляс. Услышала жена уаига Схуалы звуки золотой свирели, захотелось ей сплясать, и тотчас же послала она к Ацамазу:
— Приходи с товарищем ко мне в гости!
— Если получу я право говорить с тобой, тогда могу я прийти, иначе не приду! — велел передать Ацамаз жене уаига.
— Сколько вам захочется, столько и говорите, — велела передать она.
После этого нарты вошли в дом уаига. Хорошо приняла их хозяйка. Пока уаиг добирался до дома, Сидамон успел спросить жену уаига:
— Если откроешь нам тайну жизни и смерти твоего мужа, мы подарим тебе нашу свирель.
— Мужу моему смерть принесет кинжал-невеличка. Одной царапины этого кинжала достаточно, чтобы умертвить его.
Показала она нартам, где спрятан этот кинжал, достал его Сидамон и сказал Ацамазу:
— Торопись скорее к нартам! Угоняйте скот, а с уаигом я сам управлюсь.

Ацамаз уехал к нартам. Прискакал уаиг домой. Сначала они, не слезая с коней, схватились с Сидамоном, но долго никто из них не мог одолеть другого. Схватил тогда уаиг Сидамона и вместе с конём швырнул его с Уартского хребта. Подломились ноги у коня Сидамона, тогда уаиг соскочил со своего коня, и схватились они в пешем бою.
Сидамон швырнул уаига в болото. И уаиг там увяз. Сидамон спустился к нему, и снова они схватились. Нарты издалека наблюдали за битвой. Три дня и три ночи сражались они, но так и не одолели друг друга. И тогда Ацамаз крикнул:
— Уаиг Схуалы! Угоняют твой скот!
И сразу у уаига силы пропали. Попытался он вырваться из рук Сидамона и уже вырвался было, но Сидамон ударил его кинжалом-невеличкой. Зашатался уаиг Схуалы и замертво упал на землю.
Как радовались нарты! Забрали добро уаига, его драгоценные вещи, и угнали его скот, — а как же иначе? Ацамаз и не подумал отдать жене уаига свою свирель, и с шутками и смехом вернулись нарты домой.