… Глашатай  прокричал так громко, что услышали его все три нартских рода:
— Урызмаг на Чёрной горе выследил стадо! Кто настоящий мужчина, пусть идёт вместе с ним за этой добычей! А кто побоится пойти, пусть не говорит потом, что не знал он об этом походе!

Повёл Урызмаг за добычей на Чёрную гору молодёжь всех трех нартских родов. А старая Кармагон испекла в эту ночь три медовые лепёшки и стала молиться над ними:
— Бог богов, мой Бог! Пошли снега небывалые и спусти с гор свои вечные льды, чтобы поняли нартские хвастуны, кто из нартов наилучший мужчина!
И снег шёл всю ночь. Такой выпал снег, что ни пройти, ни проехать.

Сперва Урызмаг вёл нартов по берегу Белого моря, потом поднялись они по берегу Чёрного моря. И стали нарты один за другим отставать от Урызмага. Кряхтя и охая, еле добрались они обратно до своих очагов. Только один Урызмаг дошел до Чёрной горы и увидел, что большое стадо овец по-прежнему пасётся на ней. Подошёл он ближе, но не видит нигде ни пастуха, ни шалаша пастушьего, только вожак-козёл водит овец. Необычное это стадо: каждая овца чуть меньше молодого бычка, а вожак-козёл ростом с верблюда.
— Зарежу-ка я одну из этих овец себе на ужин, — сказал Урызмаг и, бросившись в стадо, схватил за ногу одну ярку.
Стала ярка вырываться, долго волокла она по земле Урызмага. Губы разбил Урызмаг о камни, и всё же под конец вырвалась она.
— Силой их не одолеть, — сказал Урызмаг. — Надо их выследить, может, что-нибудь придумаю.
К вечеру стадо отправилось в путь. Ведёт его вожак-козёл, а Урызмаг следует за стадом. Видит Урызмаг, что входят овцы в большую пещеру. Урызмаг вошёл за ними следом. Только улеглись овцы, как в пещеру, посвистывая, вошёл одноглазый великан — кривой уаиг. На плече он нёс огромное ветвистое дерево, с корнями вырванное из земли. Ударил уаиг дерево о землю, и в щепки рассыпалось оно. Крупны для лучины, но мелки для растопки были эти щепки.
Испугался Урызмаг, увидев уаига, но что было делать ему? Набрался он мужества и сказал уаигу:
— Добрый вечер, хозяин!
— Будь здоров, горный птенчик! — ответил ему уаиг. — Какой бог тебя сюда занёс?
— Я человек бродячий и зашёл сюда сам.

Завалив выход в пещеру огромной каменной плитой, одноглазый уаиг развёл огонь. Своей длинной пастушеской палкой с крючком на конце поймал он за ногу одну из овец, зарезал её, разрубил на две равные части и бросил мясо в кипящий котёл. Пока мясо варилось, уаиг растянулся у огня и уснул, наполнив храпом пещеру.
Сидит Урызмаг, ждёт. Когда сварился ужин, проснулся великан, снял с огня котёл и достал из него мясо. Одну половину взял он себе, другую положил Урызмагу:
— Покушай, гость.
Поужинали они вместе, — как же иначе? Поблагодарил Урызмаг уаига, и легли они спать. 

Настало утро, отвалил уаиг каменную плиту от выхода, расставил ноги, встал у входа и сказал ласково козлу-вожаку:
— Бодзо, мой любезный, гони-ка овец на пастбище, хорошо выпаси их, а вечером в целости пригони обратно.
Первым прошёл между ногами великана козёл-вожак, а за ним одна за другой потекли овцы. Великан всех их пересчитал, после этого вышел сам и снова завалил выход каменной плитой.
Остался Урызмаг один внутри пещеры. Не раз в течение дня пытался он отвалить от выхода плиту, но даже шевельнуть не смог её. Пришёл вечер. Возвратился уаиг, отвалил плиту, впустил в пещеру своё стадо и опять закрыл вход в пещеру каменной плитой.
— Только одну ночь гость считается гостем, — сказал уаиг Урызмагу.

… Взял Урызмаг вертел в руки, раскалил его докрасна и вонзил его в единственный глаз уаига.
С рёвом вскочил великан, стал он шарить вокруг себя — искать Урызмага. Но зачем было Урызмагу оставаться возле уаига? Бросился он в середину стада и спрятался среди овец.
Ласками и обещаниями подманивает его к себе уаиг, угрожает ему, но не слушает его Урызмаг. Снова стал ловить уаиг Урызмага, но где ему, слепому, поймать зрячего? Замучился и понял уаиг, что побеждён и сказал Урызмагу:
— Всё равно погибла твоя голова. Не уйти тебе отсюда, ведь только между моими ногами можешь ты выйти из пещеры.

Стал Урызмаг думать, как бы уйти из пещеры. А ночью, когда пещера снова наполнилась храпом, зарезал Урызмаг вожака Бодзо и ловко содрал с него шкуру, так, что даже рога остались на ней. Всю ночь жарил он шашлыки из козлятины.
Когда пришло утро и настало время выпускать овец на пастбище, отодвинул уаиг каменную плиту, расставив ноги, встал у выхода из пещеры и ласково сказал козлу:
— Выходи, Бодзо, мой добрый козёл, единственное моё упование! Веди сейчас на пастбище своё стадо, собери его к вечеру и приведи обратно!
Тут Урызмаг надел на себя шкуру козла и пошёл впереди овец. Когда он подошел к уаигу, то повыше приподнял рога, ощупал их великан кончиками своих пальцев и выпустил Урызмага из пещеры. Следом за Урызмагом пошли овцы, всех их бережно пересчитал уаиг. Когда вышло из пещеры всё стадо, скинул с себя Урызмаг козлиную шкуру и крикнул уаигу:
— Эй, слепой осёл! Теперь сколько хочешь кричи «Бодзо, Бодзо»! Так же как лишился ты стада, так же лишиться бы тебе всего добра своего!
Рассвирепел уаиг и выскочил из пещеры. Но забыл он в ярости, что над глубокой пропастью находится его пещера. Сослепу грохнулся он в бездну и разбился насмерть.

Яблоня росла в саду нартов. Небесной лазурью сияли её цветы, но за день только по одному яблоку созревало на ней. Золотое было то яблоко, и, подобно огню, сверкало оно. Живительной силой обладало яблоко, исцеляло людей от всяких болезней и залечивало любые раны. Только от смерти не спасало оно. Целый день зрело яблоко, сверкая на верхушке дерева, но ночью кто-то его похищал. Нарты по очереди стерегли своё яблоко, но никто из них ни разу не видел вора, а яблоко каждую ночь исчезало.
Забором из оленьих рогов огорожен был сад нартов, и так высока была эта ограда, что даже птица не могла перелететь через неё. 

… Осветилась внезапно яблоня, и увидел Ахсартаг голубку возле чудесного яблока. И только сорвала она яблоко, как пустил стрелу Ахсартаг, и половина крыла голубки упала на землю, сама она, обливаясь кровью, неровно и низко пролетела над землёй, а яблоко упало на землю.